развернулась и медленно пошла. Карол подтолкнул меня в спину, и я ускорила шаг. Вскоре я уже бежала – из гостиной, по вестибюлю, к лестнице. Остановилась у задней двери на полпути.

Подвал гораздо хуже леса. В точно таком же подвале заперли и расстреляли мою семью. Мне не хотелось там умирать. Я повернула ручку двери, собираясь рискнуть и выбежать на улицу, вот только дверь не открылась. Кто-то ее запер. Я спешно нащупала замок; чтобы открыть его, нужен ключ. Мне не выйти.

Неважно. Бежать в лес, когда нас окружили, – безумная идея. У нас был план, мне нужно его придерживаться. И я поспешила вниз, в темное подземелье.

Глава 28

Евгения

Выстрелы раздавались с улицы и даже из зала суда.

– Пришли за своими, – сказал Юровский. – Приглядывайте за ней. Оставайтесь здесь, пусть сражаются остальные. Если придут сюда, убейте ее. Я поеду за великой княжной.

И он ушел.

Немов глупо открыл рот. Когда заметил, что я смотрю, нахмурился и запер дверь. Повесил винтовку на плечо, чтобы при случае легче было ее выхватить. И сложил руки на груди.

– Тебе конец, – сказал он почти что с радостью.

– И тебе, – выплюнула я. Вот только голос задрожал, и получилось не так сурово, как хотелось бы. Чехи уже здесь, но Немов не позволит им добраться до меня. Я умру еще до того, как откроется дверь.

– Ты соврала опять, да? Проще убить тебя сейчас.

– Тебя тоже убьют. Чехи сражаются лучше, чем вы, трусы.

В коридоре зазвучали шаги. Сердце забилось, но кто бы там ни был, он пробежал мимо. Из зала суда снова раздались выстрелы.

Кто-то закричал.

Немов подошел ко мне. Схватил за косу, и я вскрикнула. Я сжала ткань фартука изнутри кармана и стиснула зубы. Пальцы нащупали что-то твердое и острое. Немов наклонился ближе, его ужасное лицо оказалось совсем рядом с моим.

– Ты убила хорошего человека, – сказал он. – Ты и твои товарищи-предатели убили командира Кузьмича. Моего друга и хорошего человека. А теперь я с удовольствием прикончу тебя.

Он говорил о человеке, который приехал с Юровским в Медный. Его убил Вальчар. Можно рассказать Немову, что убийца его друга, скорее всего, сейчас участвовал в нападении на тюрьму.

Но у меня были развязаны руки. Немов был так близко, а я держала ржавый гвоздь, который нашла в камере.

Я стремительно вытащила свое оружие и вонзила его прямо Немову в глаз, закричав то ли от страха, то ли от переполнявшего меня гнева. Он завыл и отпрянул, закрывая глаз руками. Кровь потекла между его пальцев. Он продолжал орать. Согнулся пополам, словно надеялся, что гвоздь выпадет из глазницы.

Я встала. Ноги оставались привязанными к стулу, так что уйти я не смогла. Нагнулась, чтобы поскорее их отвязать, но не вышло.

Немов наобум ударил кулаком. Я пригнулась, и он полетел вперед, впечатавшись в меня и уронив обратно на стул. Зацепился рукой за мое плечо и ударил снова. Кулак попал прямо в щеку. В ушах зазвенело, а Немов замахнулся еще раз. Он изобьет меня. Возможно, до смерти.

Мир кружился перед глазами, но я хорошо помнила, как выглядит Немов. Все-таки смотрела на него несколько дней. Запомнила каждую деталь его тела и формы. Почти вслепую потянулась к поясу около живота и выхватила нож как раз в тот момент, когда он вновь меня ударил.

Голова взорвалась невообразимой болью. В глазах потемнело, но Немов был так близко, что целиться не пришлось. Я вслепую вонзила в него нож.

Он охнул, словно захлебнулся. Я попала прямо в живот. Немов отпустил мое плечо. Я вытащила нож из его плоти и вонзила его еще раз, выше.

Он стал царапать свою грудь, пытаясь найти нож, чтобы вытащить. Рухнул на пол и стал отползать от меня, как умирающий олень, а потом вдруг замер. Все. Он мертв. Его нос, рот и подбородок испачканы кровью, она растекалась по полу темной лужей.

Желчь поднялась к горлу, меня затошнило. С трудом сглотнув, я заставила себя посмотреть на Немова. Я сделала то, что должна была. Он заслуживал смерти. После всего, что он сделал со мной, он заслуживал гораздо худшей судьбы. «Он заслуживал смерти», – повторяла я про себя. Нужно было поверить в это, иначе я не смогу двигаться дальше.

Потом я вспомнила про винтовку. Кое-как отвязала себя ранеными пальцами и потянулась к мертвому телу, хотя внутри все кричало убираться подальше от этого ужасного зрелища. Перекинула ремень через непослушную руку. Винтовка была большая, почти во весь мой рост. Повесила ее на плечо и взяла обеими руками. Если понадобится, я буду стрелять.

Теперь я была свободна.

Выбежала из комнаты, даже не проверив, есть ли кто в коридоре. Но он был пуст. Снизу, справа от меня, раздались выстрелы. Слева, вниз по коридору, располагалось то, что осталось от зала суда. Две стены рухнули от взрыва. Кучи обломков покрывали пол и скамьи. Я насчитала два трупа. Похоже, чекисты: на них не было красных брюк Чехословацкого легиона.

Может, один из них Юровский.

В воздухе висела пыль, пахло порохом. В здание проникал теплый утренний свет. Я побежала к залу суда, к трупам мужчин, валявшимся на горе красных кирпичей. Ни одного из них я не узнала. Был и третий, погребенный под кирпичами. Его лицо было покрыто толстым слоем засохшей крови. Что-то в его пухлых щеках заставило меня подойти ближе. Я быстро поняла, почему он выглядел таким знакомым.

Это был Агапов. Сердце тяжело застучало. Его рот был открыт, глаза выглядели испуганными – ни следа от былой жизнерадостности. Я знала его всего два дня. Он впорхнул в мою жизнь и тут же улетел, как бабочка. А теперь он лежал тут мертвый, как Лев, и Костя, и миллионы чужих братьев, погибших совсем молодыми.

Я присела и опустила ему веки. По крайней мере, когда его найдут, он не будет выглядеть таким испуганным.

Юровский либо уехал, либо пошел вниз. Нужно срочно убираться отсюда. Но, едва бросившись бежать, я остановилась. Антон. Он жив? Выстрелов давно не было слышно. Я совершенно не представляла, что происходит в тюрьме. Здесь было как минимум трое чекистов, а еще Немов и Юровский. Потом к ним присоединились Агапов с товарищами. Сколько было внизу? Там еще шел бой? Если нет, то кто победил?

Если Юровский внизу, лучше всего будет бежать к дому Герских, хватать Анну и